Честно, было страшно. Ожидание вымотало. Осознание того, что ты часть мероприятия, пришло в апреле, а вот 29 числа все эмоции пропали.
И даже не подходе к Арт Холлу, завидев первых фанатов, не было ощущения, что ты имеешь к этому всему непосредственное отношение.
А потом как по накатанной - билеты, гудсы, запуск в зал.
Шестой ряд и... сердце замирает.
Это как забыть о дыхании.
Шестой ряд, все пятеро, как на ладони. Все пятеро красивые, как боги. Все пятеро.
Они.
Это когда начинается Nihil, занавес "падает", и мир обретает краски, мрачные краски Dogma.
Это когда даже в маленьком зале на какую-то тысячу человек есть все: свет, декорации, постановка.
И эмоции - чистые, настоящие, неподдельные эмоции.
Они сразу стартуют с места, никакой к себе жалости, никакой передышки - песня сменяется песней, а голос заполняет все пространство.
Они гармоничны, они идеально подобраны, они дополняют друга друга, оставшись при этом целостными, индивидуальными, интересными.
Это тот самый случай, когда ты видишь всех, но при этом замечаешь каждого отдельно.
Мрак окутывает настолько, что выхода нет - или ты принимаешь этот мир, и он принимает тебя в ответ, или ты отвергаешь его и тогда невольно задаешься вопросом, что ты здесь делаешь.
Но, находясь там, его невозможно отвергнуть. Переступая порог концертного зала, ты, будто расписываешься в том, что ты безоговорочно принадлежишь всем тем демонам, которых выпустит на тебя безумный Руки.
Его безумие правильное, всепоглощающее. И ты веришь ему, веришь каждому слову, каждому жесту. Его взгляд направлен на тебя и только на тебя, хотя ты точно знаешь, что смотрит он сквозь: сквозь людей, сквозь стены, сквозь пространство. И на самом деле его тут нет, состояние близко к трансу. Но ты веришь. Ты готов поклоняться. Ты хочешь поклоняться.
Ему - маленькому Богу. Его Dogma бесспорная, абсолютная. И чтобы его понять, нужно принять его мир, сердцем, положив на алтарь его безумия душу.
А еще он безумно красив. Маленький, хрупкий, тонкий. Каждая его черта внешности отточена так, будто божка ваяли из дорого мрамора, а потом в эту фигуру вдохнули душу. Он темный, но его мир полон красок. Говорят, что даже у черного до сорока оттенков.
Он открыт, он не стесняется показывать себя настоящего, всего: с татуировками на руках, которые очень четко видно благодаря сознательно подвернутым рукавам, с влагой на висках и вспухшими венкам на лбу, с разошедшимися от перевозбуждения зрачками. Он опускается на колени во время исполнения Deux, и ты замираешь, ощущая, что в легких не хватает воздуха. И это твоя личная молитва, несмотря на то, что она полна ужаса, твоего личного ужаса. Так страшно, жутко, кажется, не бывает. Но при этом тебя переполняет состояние бесконечного благоговейного восторга. Вот так на твоих глазах совершается таинство, таинство, на котором тебе дали возможность присутствовать, стать его частью.
И когда он окидывает зал, взяв паузу, ему достаточно едва выдохнуть в микрофон, чтобы вся беснующаяся толпа мгновенно затихла. Он пытается вынудить говорить "виновника торжества", но Аой отказывается, вжимается лопатками в колонки и испуганно-смущенно смотрит на толпу, которая хочет его. Руки только смеется. И после того, как смущенный и не в меру взволнованный Кот все-таки выдавливает из себя четыре слова, обращает все свое внимание на Рейту. Но и тот против - легкая вибрация басовых струн заменяет его голос. Урухи и вовсе "нет", он просто мимикрирует под свои усилители. И говорить приходится ему, Богу, снова и снова обращая все свое внимание к пастве. И паства внимает, смеется вместе с ним, радуется вместе с ним, трепещет вместе с ним.
В этот вечер говорит и Кай. Его голос уставший, но мощный, только вот на лице нет привычной нам улыбки, нет излюбленных ямочек. Лидер серьезен, мягок и строг одновременно. А когда звучит извечное "kakatte koi", на губах вспышкой расцветает мимолетная улыбка, будто освещает мрачность вокруг себя. И от этого улыбнуться хочется всем.
Нет, они не мрачны на все 100% из возможных ста.
Они живые, живые, повзрослевшие и оставшиеся при этом детьми. Они пристают к друг другу, дурачатся, смеются и играют, играют, играют. Этот оттенок безумия заметен до граничащих пределов. И это расслабляет. Ты тоже часть этого сумасшествия, и до это до дрожи в кончиках пальцев прекрасно. И сила гармонии в том, что любое сумасшествие заканчивается в тот момент, когда над залом мрачные крылья расправляет Dogma, Dogma в своей первозданности.
И в тот момент, когда все заканчивается, а в зале включают свет, ты понимаешь, что все только-только начинается. Ты уже стал частью чего-то большего и пока до конца неизведанного. Но это то, о чем ты никогда не сможешь забыть.
Твоя кровь стала густой. твое сердце бьется иначе.Ты есть, но ты всецело принадлежишь им, принадлежишь Dogma.
29.09.2015, Tsu-shi, Mie-ken, Japan